Автор: Радуйтесь, дорогие мои братья, своей счастливой судьбе и изобилию милости, дарованной вам Господом… Радуйтесь тому, что вы вступили в мир покоя и безопасности, что смогли бросить свой якорь в самой укромной гавани. Многие хотели бы достигнуть ее; многие пытались это сделать, но не все смогли. Многие, достигнув, не были приняты, поскольку не всем Небо посылает этот дар.
Святой Бруно Кёльнский «Письмо к братьям-картезианцам»
Как и любая другая религиозная жизнь, жизнь монахов картезианского ордена — это ответ на призыв Бога. Поэтому картезианство, прежде всего, — это призвание. В Евангелии Иисус призывает тех, кто впоследствии станет его последователями. «Проходя близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, и говорит им: идите за Мной, и Я сделаю вас ловцами людей. И они тотчас оставив сети, последовали за Ним. Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним» (Мф. 4: 18-22). «Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мной. И он встал и последовал за Ним» (Мф. 9: 9).
Почти три века спустя молодой египтянин по имени Антоний услышал во время службы в храме евангельские слова: «Если хочешь быть совершенным, иди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на Небе, и иди вслед за Мной» (Мф. 19: 21). Раздав все, чем владел, Антоний удалился в пустыню, дабы целиком посвятить себя молитвам. Он считается отцом отшельнического монашества. Антоний Великий не основывал монастырей. Но он был ярким представителем пустынного жительства. Вокруг него собралось много последователей, которые приходили в пустыню, чтобы вести аскетическую, духовно-созерцательную жизнь. Они жили отдельно друг от друга в хижинах или пещерах и предавались молитвам, посту и трудам.
Подобное призвание невозможно искусственным образом породить, оно дается Богом. По сути, это не человек избирает этот путь, а это человека избирает Господь. Избрать такую жизнь, какую предполагает картезианство, без подобного призвания — безрассудно, бесполезно и даже опасно. Монах-отшельник фактически все время должен полагаться на Бога и только на Него. Именно поэтому он многократно повторяет псалмы: «…ибо Ты — надежда моя, Господи, упование мое от юности моей…» (Пс. 70: 4), «…когда я говорил: колеблется нога моя, — милость Твоя, Господи, поддержала меня» (Пс. 93: 18), «Бог твердыня сердца моего и моя судьба вовеки» (Пс. 72: 26).
Так же, как Бог ведет возлюбленный свой народ в пустыню, чтобы обратиться к его сердцу, так и Иисус призывает иных людей следовать за собой, чтобы те могли разделить с Ним блаженные мгновения и могли созерцать красоту Его лика.
Когда кто-то приходит в монастырь и говорит, что хочет стать картезианцем, и если в его желании хотя бы смутно усматривается призвание Господа, ему дают возможность остаться в монастыре, дабы испытать серьезность его намерений и оценить его предрасположенность к картезианскому образу жизни, который считается одним из самых непростых и строгих. На самом деле, даже нескольких дней пребывания в монастыре достаточно, чтобы человек в общих чертах мог себе представить, что его ожидает, в случае, если он все-таки решится избрать путь картезианского служения.
Сердце того, кто призван к созерцательной жизни, пылает любовью к Богу. Он с горячим и искренним желанием следует первой и наибольшей евангельской заповеди Христа: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим» (Мф. 22: 37)
Святой Бруно Кёльнский в письме к своему другу Родольфо иль Верде, вспоминая обстоятельства своего призвания, указывает именно на любовь к Богу как на глубочайшую мотивацию, которая определила всю его жизнь, посвященную служению Всевышнему. «Что может быть настолько правильным и полезным, настолько присущим и свойственным человеческой натуре, как стремление к добру? — писал Бруно. — Но какое добро может быть выше Бога? Более того, что есть добро, если не Бог? Поэтому святая душа, которая даже отчасти постигает несравнимое достоинство, сияние и красоту добра, зажженную пламенем любви, говорит: моя душа жаждет Господа, живого и сильного. Когда приду и предстану перед ликом Твоим?»
Желание посвятить свою жизнь молитвам и поискам Бога является первостепенным и основополагающим в жизни картезианца. Устав ордена гласит: «Чрезвычайно важно, чтобы новиций (послушник) предавался умственному и ручному труду в своей келье. Но этого недостаточно… Требуется другое — нужен молитвенный дух. На самом деле, если бы не было жизни во Христе и тесного единения души с Богом, бессмысленным тогда было бы следование церемониям и правилам. Нашу жизнь в этом случае можно было бы совершенно справедливо сравнить с телом, лишенным души».
Идеальный созерцатель — это тот, кто умеет наслаждаться прелестью уединения. Это также является необходимым условием, ввиду того, что уединение — это то пространство, в котором разворачивается вся жизнь монаха-картезианца до самой его смерти. «Чтобы стать истинным картезианцем, мало этого хотеть. Требуется особая предрасположенность души и тела, которая в союзе с любовью к одиночеству и нашему образу жизни, позволяет распознать божественное призвание», — так записано в Уставе картезианского ордена.
Возраст не является критерием вступления в орден. Критерий — не возраст, а внутренняя духовная зрелость человека. Бруно Кёльнский удалился в монастырь, когда ему было 45 лет. А пятый приор Великой Шартрёзы Гвиго (начало XII века), написавший Устав ордена, ушел в монастырь в 23 года. Как мы можем судить по документам, он не был на тот момент единственным молодым человеком, избравшим путь картезианского монашества. Гвиго писал: «Мы все предались нашему призванию с юных лет». Ему вторит один из приоров Шартрёзы XVII века Филипп ле Массон: «Мы почти все вступили в орден, будучи молодыми людьми, нам было по двадцать лет».
В наши дни в картезианском монастыре почти не встретишь людей столь юного возраста. Человек в начале XXI века редко становится внутренне зрелым в двадцать лет. Как убеждены в картезианской обители Чертоза Серра ди Сан Бруно (Италия, Калабрия), это связано с огромным потоком информации, который в наше время приходится освоить и вместить в себя человеку. Поэтому восприимчивость к духовной сфере развивается гораздо позже, а независимость суждений и целостность внутреннего мира достигаются с трудом и далеко не сразу. Возраст желающих стать картезианцами в настоящее время колеблется между 23 — 35 годами. Есть кандидаты, которые относятся к более старшим возрастным группам. Но их вхождение в картезианский мир из-за необходимости радикального изменения укоренившихся привычек и образа жизни — отнюдь не легкое дело. Те, кому исполнилось 45 лет, не могут быть приняты в картезианский монастырь без соответствующего разрешения Генерального Капитула ордена и Приора чертозы (картезианской обители).
Среди качеств, необходимых для ведения уединенной молчаливой жизни в картезианской обители, уравновешенность и рассудительность ставятся на первое место. Претендент, кроме того, должен быть в хорошей физической форме, обладать хорошим здоровьем, быть глубоко религиозным, то есть «связанным с Богом», быть приспособленным как к затворничеству, так и к жизни в общине. Это совершенно не означает, что он должен быть каким-то исключительным человеком. «Мы все ничтожны перед Богом, — говорят монахи Чертозы Серра ди Сан Бруно. — Монашеская жизнь — это путь евангельского обращения для тех, кто скромен сердцем. То, что требуется от человека, — способность учиться, расти духовно и горячее желание искать Бога. Все остальное даруется Господом».
В монастырь идут не отчаявшиеся, не неудачники, а люди решительные, мужественные и стойкие. Потому что в монастырь уходят, а не бегут. Уходят именно по призванию. В интервью, которое взял у картезианцев Чертозы ди Мирафлорес (Бургос, Испания) отец-иезуит Розендо Роиг, на вопрос: какие мотивы совершенно точно не являются поводом для того, чтобы становиться картезианцем? — монахи ответили: «неудачи в жизни, поиски спокойной, благополучной жизни без проблем, любая форма эгоистического желания». «Единственная должная мотивация, — говорят картезианцы, — любовь к Богу и желание жизни во имя Бога. Картезианец ищет Бога всегда. Живет только для Него. Посвящает свою жизнь, тело и душу Ему. Секрет картезианской жизни таков: жить для Бога, ничего не желать, кроме Бога, ничем не обладать, кроме Бога. Кто осознает Господа как абсолютную ценность, тот легко может понять, что означает жизнь всецелого монашеского служения».
Призыв Бога может проявиться в жизни разными способами. Иногда стремление к поискам Бога в человеке зарождается в христианской семье, пребывающей в любви к Господу и соблюдающей Его заповеди. И, словно посаженное семя, это стремление постепенно прорастает, набирает силу, и в какой-то момент открыто заявляет о себе. Но Бог может войти в жизнь даже того, кто далек не только от религии, но и от общих для всех морально-нравственных устоев. И тому история знает немало примеров. Однако в этом случае иногда может потребоваться долгая работа, длительный процесс духовного преобразования и самовоспитания. Следует отметить, что оба схематично обозначенных пути предполагают в любом случае кардинальное превращение. Поскольку цель монашеского призвания — предложить Богу чистое сердце, чтобы полностью соединиться с Ним. Призвание — это желание, посеянное самим Богом в том, кого он призывает.
Этапы, которые проходит человек, решивший избрать путь картезианского монашества, следующие: постулат (от 3-х месяцев до 1 года), новициат (2 года), временные обеты (3 года), обновление временных обетов (2 года), вечные обеты.
Постулат — первый шаг на пути к монашеству. Соискатель, проявляющий желание, предрасположенности и признаки призвания, принимается в монастырь в качестве постуланта (просителя). Прием в картезианскую обитель сопровождается ритуальным омовением ног и вручением черной мантии, которая надевается поверх светского платья во время совместных богослужений. Постулант соблюдает все правила, предписанные монахам, ведет образ жизни, присущий картезианцам, что позволяет ему на собственном опыте ощутить тот миропорядок, который будет основополагающим до конца его дней.
После этого периода, который продолжается от трех месяцев до года, постулант может быть принят в монастырь уже как новиций (послушник). Вначале он предстает перед общиной, чтобы ответить на ряд вопросов, которые задает ему Приор монастыря. Спустя несколько дней монахи снова собираются и проводят тайное голосование. Постулант, допущенный к принятию новициата (послушничества), снова предстает перед общиной, и Приор излагает ему основы жизни картезианских монахов. Если постулант подтверждает свое решение, Приор официально принимает его в новиции. В тот же день новиций переодевается в белые одежды картезианца, и ему выбривают голову в знак посвящения Богу. Потом он направляется в храм, где предается молитвам перед алтарем, после чего Приор и вся община сопровождают принятого новиция в его келью. С этого момента новиций находится под руководством Наставника новициев, который будет сопутствовать ему в течение первых пяти лет картезианской жизни.
Период новициата важен потому, что он демонстрирует послушнику весь его будущий путь монашеской жизни и постепенно вводит его в общину, которая при этом играет не последнюю роль. В течение двух лет новициата послушник изучает правила ордена, богословие, философию, латинский язык, участвует во всей жизни общины. По истечении этих двух лет, новиций решает, будет ли он принимать монашеские обеты или нет. Он даже имеет право покинуть обитель, вернувшись к светской жизни. Однако два года, проведенных в молчании и молитвах в картезианской обители, изменяют человека настолько, что он никогда уже не будет прежним, тем, кем он был до того, как переступил порог чертозы.
Временные обеты постоянства, послушания, смирения и целомудрия принимаются сначала на три года, а потом еще на два. Во время этих пяти лет монах проходит путь личного духовного роста и обновления.
После пяти лет временных обетов, а в общей сложности после семи лет картезианской жизни, если монаха сочтут готовым, и если он окончательно решает посвятить себя Богу, он допускается к торжественным обетам. После принятия вечных обетов монах уже навсегда становится частью картезианской общины.
Папа Бенедикт XVI, посетив картезианскую обитель Чертоза Серра ди Сан Бруно 9 октября 2011 года, о трудности картезианского пути сказал следующее: «Погружаясь в мир молчания и уединения, человек оказывается перед лицом действительности во всей ее наготе, перед кажущейся пустотой. Он испытывает тяжелое чувство головокружения от одиночества… Но так же, как в браке не достаточно одного Таинства венчания, чтобы действительно стать одним целым, а нужно довериться милости Божьей, сопровождающей супружескую жизнь в ее каждодневных буднях, так и здесь, чтобы стать монахом, требуется время».
«С началом новициата, — рассказывает молодой картезианец из монастыря Чертоза ди Серра Сан Бруно, — все неожиданно поменялось. После небывалого энтузиазма, испытанного мной в тот момент, когда я переступил порог обители, я больше не видел того сокровища, к которому стремился, как это часто бывает, когда оказываешься рядом с тем, к чему шел. Я оказался лицом к лицу с мрачной и бесплодной пустотой моих будней. Когда я переступил порог монастыря, я был убежден, что для того, чтобы найти Бога, я должен подниматься вверх — карабкаться по горам, идти по лестницам и ступеням духовных чтений, а вместо этого я оказался в самом низу, на какой-то странной дороге, по которой поднимаешься, спускаясь вниз». (I monaci di Serra San Bruno, Sentieri del deserto, Rubbettino Editore, 2001)
Это сокровище нельзя купить, нельзя присвоить, нельзя одолжить. Как говорит картезианец, ключ к его приобретению — в избавлении: в избавлении не только от того материального, чем владеешь, но и от части самого себя. «Я избавился от чувства самоудовлетворения и приобрел безграничную слабость. Но именно там, на самом дне своей слабости я нашел бесконечное милосердие Божие… Я избавился от ощущения своей нужности и приобрел осознание своей бесполезности, глядя на крест, на котором распятый Иисус в своей беспомощности спасает всех. Я избавился от самоуверенности и приобрел осознание своей ничтожности». Только тогда становишься обладателем сокровища — «той Радости, которую не сравнить ни с какой радостью человеческой, которая остается тогда, когда исчезают все другие радости, которую нельзя описать, о которой нельзя рассказать словами… И все же она есть, на этой земле, где живу я, где живет любой человек». (I monaci di Serra San Bruno, Sentieri del deserto, Rubbettino Editore, 2001)
По материалам, любезно предоставленным итальянским исследователем истории ордена картезианцев Роберто Сабатинелли.
